Неточные совпадения
Артемий Филиппович. О! насчет врачеванья мы с Христианом Ивановичем взяли свои меры: чем ближе к натуре,
тем лучше, — лекарств
дорогих мы не употребляем. Человек простой: если умрет,
то и так умрет; если выздоровеет,
то и так выздоровеет. Да и Христиану Ивановичу затруднительно было б с ними изъясняться: он по-русски ни слова не знает.
Городничий. Да постойте, дайте мне!.. (К Осипу.)А что, друг, скажи, пожалуйста: на что больше барин твой обращает внимание,
то есть что ему в
дороге больше нравится?
Хлестаков. Я, знаете, в
дороге издержался:
то да се… Впрочем, я вам из деревни сейчас их пришлю.
«Ну полно, полно, миленький!
Ну, не сердись! — за валиком
Неподалеку слышится. —
Я ничего… пойдем!»
Такая ночь бедовая!
Направо ли, налево ли
С
дороги поглядишь:
Идут дружненько парочки,
Не к
той ли роще правятся?
Та роща манит всякого,
В
той роще голосистые
Соловушки поют…
Поля совсем затоплены,
Навоз возить —
дороги нет,
А время уж не раннее —
Подходит месяц май!»
Нелюбо и на старые,
Больней
того на новые
Деревни им глядеть.
Григорий шел задумчиво
Сперва большой
дорогою(Старинная: с высокими
Курчавыми березами,
Прямая, как стрела).
Ему
то было весело,
То грустно. Возбужденная
Вахлацкою пирушкою,
В нем сильно мысль работала
И в песне излилась...
Жизнь трудовая —
Другу прямая
К сердцу
дорога,
Прочь от порога,
Трус и лентяй!
То ли не рай?
Стародум. Они жалки, это правда; однако для этого добродетельный человек не перестает идти своей
дорогой. Подумай ты сама, какое было бы несчастье, ежели б солнце перестало светить для
того, чтоб слабых глаз не ослепить.
Больше полугода, как я в разлуке с
тою, которая мне
дороже всего на свете, и, что еще горестнее, ничего не слыхал я о ней во все это время.
Стародум. Признаюсь, что я рад бы отдохнуть и от
дороги, и от всего
того, что слышал и что видел.
Надели на Евсеича арестантский убор и, «подобно невесте, навстречу жениха грядущей», повели в сопровождении двух престарелых инвалидов на съезжую. По мере
того как кортеж приближался, толпы глуповцев расступались и давали
дорогу.
— Не к
тому о сем говорю! — объяснился батюшка, — однако и о нижеследующем не излишне размыслить: паства у нас равнодушная, доходы малые, провизия
дорогая… где пастырю-то взять, господин бригадир?
А потому советуем и приказываем: водку кушать только перед обедом, но и
то из малой рюмки; в прочее же время безопасно кушать пиво, которое ныне в весьма превосходном качестве и не весьма
дорогих цен из заводов 1-й гильдии купца Семена Козыря отпущается".
Но так как в
дороге голова несколько отсырела,
то на валике некоторые колки расшатались, а другие и совсем повыпали.
И вот в
то самое время, когда совершилась эта бессознательная кровавая драма, вдали, по
дороге, вдруг поднялось густое облако пыли.
На седьмой день выступили чуть свет, но так как ночью
дорогу размыло,
то люди шли с трудом, а орудия вязли в расступившемся черноземе.
А поелику навоз производить стало всякому вольно,
то и хлеба уродилось столько, что, кроме продажи, осталось даже на собственное употребление:"Не
то что в других городах, — с горечью говорит летописец, — где железные
дороги [О железных
дорогах тогда и помину не было; но это один из
тех безвредных анахронизмов, каких очень много встречается в «Летописи».
На пятый день отправились обратно в Навозную слободу и по
дороге вытоптали другое озимое поле. Шли целый день и только к вечеру, утомленные и проголодавшиеся, достигли слободы. Но там уже никого не застали. Жители, издали завидев приближающееся войско, разбежались, угнали весь скот и окопались в неприступной позиции. Пришлось брать с бою эту позицию, но так как порох был не настоящий,
то, как ни палили, никакого вреда, кроме нестерпимого смрада, сделать не могли.
Между
тем Амалия Штокфиш распоряжалась: назначила с мещан по алтыну с каждого двора, с купцов же по фунту чаю да по голове сахару по большой. Потом поехала в казармы и из собственных рук поднесла солдатам по чарке водки и по куску пирога. Возвращаясь домой, она встретила на
дороге помощника градоначальника и стряпчего, которые гнали хворостиной гусей с луга.
На другой день поехали наперерез и, по счастью, встретили по
дороге пастуха. Стали его спрашивать, кто он таков и зачем по пустым местам шатается, и нет ли в
том шатании умысла. Пастух сначала оробел, но потом во всем повинился. Тогда его обыскали и нашли хлеба ломоть небольшой да лоскуток от онуч.
Может быть,
тем бы и кончилось это странное происшествие, что голова, пролежав некоторое время на
дороге, была бы со временем раздавлена экипажами проезжающих и наконец вывезена на поле в виде удобрения, если бы дело не усложнилось вмешательством элемента до такой степени фантастического, что сами глуповцы — и
те стали в тупик. Но не будем упреждать событий и посмотрим, что делается в Глупове.
Приказчик, ездивший к купцу, приехал и привез часть денег за пшеницу. Условие с дворником было сделано, и по
дороге приказчик узнал, что хлеб везде застоял в поле, так что неубранные свои 160 копен было ничто в сравнении с
тем, что было у других.
Он считал Россию погибшею страной, в роде Турции, и правительство России столь дурным, что никогда не позволял себе даже серьезно критиковать действия правительства, и вместе с
тем служил и был образцовым дворянским предводителем и в
дорогу всегда надевал с кокардой и с красным околышем фуражку.
Очень может быть, что благовидное лицо бабы в калошках много содействовало
тому впечатлению благоустройства, которое произвел на Левина этот крестьянский дом, но впечатление это было так сильно, что Левин никак не мог отделаться от него. И всю
дорогу от старика до Свияжского нет-нет и опять вспоминал об этом хозяйстве, как будто что-то в этом впечатлении требовало его особенного внимания.
В глазах родных он не имел никакой привычной, определенной деятельности и положения в свете, тогда как его товарищи теперь, когда ему было тридцать два года, были уже — который полковник и флигель-адъютант, который профессор, который директор банка и железных
дорог или председатель присутствия, как Облонский; он же (он знал очень хорошо, каким он должен был казаться для других) был помещик, занимающийся разведением коров, стрелянием дупелей и постройками,
то есть бездарный малый, из которого ничего не вышло, и делающий, по понятиям общества,
то самое, что делают никуда негодившиеся люди.
— Ах, кстати, — сказал Степан Аркадьич, — я тебя хотел попросить при случае, когда ты увидишься с Поморским, сказать ему словечко о
том, что я бы очень желал занять открывающееся место члена комиссии от соединенного агентства кредитно-взаимного баланса южно-железных
дорог.
Кофе так и не сварился, а обрызгал всех и ушел и произвел именно
то самое, что было нужно,
то есть подал повод к шуму и смеху и залил
дорогой ковер и платье баронессы.
Вронский взял письмо и записку брата. Это было
то самое, что он ожидал, — письмо от матери с упреками за
то, что он не приезжал, и записка от брата, в которой говорилось, что нужно переговорить. Вронский знал, что это всё о
том же. «Что им за делo!» подумал Вронский и, смяв письма, сунул их между пуговиц сюртука, чтобы внимательно прочесть
дорогой. В сенях избы ему встретились два офицера: один их, а другой другого полка.
— Разумеется, труд. Труд в
том смысле, что если бы не было его или других ему подобных,
то и
дорог бы не было.
Всю
дорогу он не думал больше о
том, что ему делать.
Когда он увидал всё это, на него нашло на минуту сомнение в возможности устроить
ту новую жизнь, о которой он мечтал
дорогой.
Дорогой, в вагоне, он разговаривал с соседями о политике, о новых железных
дорогах, и, так же как в Москве, его одолевала путаница понятий, недовольство собой, стыд пред чем-то; но когда он вышел на своей станции, узнал кривого кучера Игната с поднятым воротником кафтана, когда увидал в неярком свете, падающем из окон станции, свои ковровые сани, своих лошадей с подвязанными хвостами, в сбруе с кольцами и мохрами, когда кучер Игнат, еще в
то время как укладывались, рассказал ему деревенские новости, о приходе рядчика и о
том, что отелилась Пава, — он почувствовал, что понемногу путаница разъясняется, и стыд и недовольство собой проходят.
Он не видал Кити после памятного ему вечера, на котором он встретил Вронского, если не считать
ту минуту, когда он увидал ее на большой
дороге.
Пожимаясь от холода, Левин быстро шел, глядя на землю. «Это что? кто-то едет», подумал он, услыхав бубенцы, и поднял голову. В сорока шагах от него, ему навстречу, по
той большой дороге-муравке, по которой он шел, ехала четверней карета с важами. Дышловые лошади жались от колей на дышло, но ловкий ямщик, боком сидевший на козлах, держал дышлом по колее, так что колеса бежали по гладкому.
Она смутно решила себе в числе
тех планов, которые приходили ей в голову, и
то, что после
того, что произойдет там на станции или в именьи графини, она поедет по Нижегородской
дороге до первого города и останется там.
Это было одно из
тех мест, которых теперь, всех размеров, от 1000 до 50 000 в год жалованья, стало больше, чем прежде было теплых взяточных мест; это было место члена от комиссии соединенного агентства кредитно-взаимного баланса южно — железных
дорог и банковых учреждений.
Он доказывал, что бедность России происходит не только от неправильного распределения поземельной собственности и ложного направления, но что этому содействовали в последнее время ненормально привитая России внешняя цивилизация, в особенности пути сообщения, железные
дороги, повлекшие за собою централизацию в городах, развитие роскоши и вследствие
того, в ущерб земледелию, развитие фабричной промышленности, кредита и его спутника — биржевой игры.
Только уж потом он вспомнил тишину ее дыханья и понял всё, что происходило в ее
дорогой, милой душе в
то время, как она, не шевелясь, в ожидании величайшего события в жизни женщины, лежала подле него.
— Положим, но труд в
том смысле, что деятельность его дает результат —
дорогу. Но ведь ты находишь, что
дороги бесполезны.
— Ну, разумеется, — быстро прервала Долли, как будто она говорила
то, что не раз думала, — иначе бы это не было прощение. Если простить,
то совсем, совсем. Ну, пойдем, я тебя проведу в твою комнату, — сказала она вставая, и по
дороге Долли обняла Анну. — Милая моя, как я рада, что ты приехала. Мне легче, гораздо легче стало.
В полку не только любили Вронского, но его уважали и гордились им, гордились
тем, что этот человек, огромно-богатый, с прекрасным образованием и способностями, с открытою
дорогой ко всякого рода успеху и честолюбия и тщеславия, пренебрегал этим всем и из всех жизненных интересов ближе всего принимал к сердцу интересы полка и товарищества.
Так не переставая говорили об Алексее Александровиче, осуждая его и смеясь над ним, между
тем как он, заступив
дорогу пойманному им члену Государственного Совета и ни на минуту не прекращая своего изложения, чтобы не упустить его, по пунктам излагал ему финансовый проект.
И, так просто и легко разрешив, благодаря городским условиям, затруднение, которое в деревне потребовало бы столько личного труда и внимания, Левин вышел на крыльцо и, кликнув извозчика, сел и поехал на Никитскую.
Дорогой он уже не думал о деньгах, а размышлял о
том, как он познакомится с петербургским ученым, занимающимся социологией, и будет говорить с ним о своей книге.
Он вышел из луга и пошел по большой
дороге к деревне. Поднимался ветерок, и стало серо, мрачно. Наступила пасмурная минута, предшествующая обыкновенно рассвету, полной победе света над
тьмой.
Ему было девять лет, он был ребенок; но душу свою он знал, она была
дорога ему, он берег ее, как веко бережет глаз, и без ключа любви никого не пускал в свою душу. Воспитатели его жаловались, что он не хотел учиться, а душа его была переполнена жаждой познания. И он учился у Капитоныча, у няни, у Наденьки, у Василия Лукича, а не у учителей.
Та вода, которую отец и педагог ждали на свои колеса, давно уже просочилась и работала в другом месте.
Всё в
том же духе озабоченности, в котором она находилась весь этот день, Анна с удовольствием и отчетливостью устроилась в
дорогу; своими маленькими ловкими руками она отперла и заперла красный мешочек, достала подушечку, положила себе на колени и, аккуратно закутав ноги, спокойно уселась.
Сначала Левин, на вопрос Кити о
том, как он мог видеть ее прошлого года в карете, рассказал ей, как он шел с покоса по большой
дороге и встретил ее.
— А! — сказал Левин, более слушая звук ее голоса, чем слова, которые она говорила, всё время думая о
дороге, которая шла теперь лесом, и обходя
те места, где бы она могла неверно ступить.
Окончив курсы в гимназии и университете с медалями, Алексей Александрович с помощью дяди тотчас стал на видную служебную
дорогу и с
той поры исключительно отдался служебному честолюбию. Ни в гимназии, ни в университете, ни после на службе Алексей Александрович не завязал ни с кем дружеских отношений. Брат был самый близкий ему по душе человек, но он служил по министерству иностранных дел, жил всегда за границей, где он и умер скоро после женитьбы Алексея Александровича.
Левин Взял косу и стал примериваться. Кончившие свои ряды, потные и веселые косцы выходили один зa другим на
дорогу и, посмеиваясь, здоровались с барином. Они все глядели на него, но никто ничего не говорил до
тех пор, пока вышедший на
дорогу высокий старик со сморщенным и безбородым лицом, в овчинной куртке, не обратился к нему.